Эти подъемы и понижения приводят к новому, все более и более определяющемуся воззрению; Сенека приходит к следующей формулировке своих взглядов на великий вопрос человеческого существования: "У всех существ есть предназначен 

144 

ные периоды; они должны родиться, расти и погибнуть. Светила, движущиеся над нами, земля, на которой мы рассеяны и которая кажется нам столь прочной, все это глухо подтачивается, все это конечно. Нет ничего, что не имело бы своей старости; хотя в различные сроки, одинаковый конец ждет все существующее. Все существующее кончит небытием; но мир не погибнет от этого - он растворится. Разложение для нас - разрушение. Действительно, мы имели в виду только ближайшее к нам; наша немощная душа, не умеющая отделять от себя от тела, не видит ничего за его пределами. Между тем мы переносили бы с гораздо большим мужеством мысль о своей кончине и кончине близких, если бы мы были убеждены, что природа - одна смена рождений и смертей, что сложные тела разлагаются, что разложившиеся тела вновь сливаются и что в этом бесконечном круговращении и проявляется могущество бога, умеряющего мир" (Письмо LXXXI, соч., т. I, стр. 253, фр. пер.). 

Заключением этого мировоззрения представляется такая ободряющая идея: "Великая душа должна уметь повиноваться богу и беспрекословно подчиняться мировому закону. Если она не покидает этой жизни для лучшей и для того, чтобы найти в небесах более блестящее и спокойное жилище, то по крайней мере без страданий она вернется к произведшему ее началу и сольется с общей массой" (стр. 254). 

Другими словами, за неимением загробной жизни, которую первобытные верования представляли себе довольно ясно и утешительно, философия не нашла ничего другого, как идею смирения перед неизбежными законами природы, и ограничилась обещанием туманного возврата к какому-то общему и бесконечному началу. 

Идеи стоиков, особенно в форме, приданной им Сенекой, находят горячего и красноречивого сторонника в Марке Аврелии, "размышления" которого так известны и ценимы всеми. 

Он часто касается в них задачи смерти, так же как и положения, которое человек должен принять относительно нее. Вот почему его "размышления" имеют для нас особенный интерес. "Смерть, - говорит Марк Аврелий, - так же как и рождение - тайна природы. Это одни и те же элементы, с одной стороны, соединяющиеся, с другой - разлагающиеся в одни и те же начала. В смерти нет ничего отталкивающего для разумного существа и для плана нашего строения" (книга IV, 5)1. Эти мысли о смерти проникнуты неуверенностью. "Будь это рассеяние, или разложение на атомы, или уничтожение, это - или потухание, или перемещение" (VII, 32). "Александр Македон